Нежно-Акварельно-Натюрмортное

Ожидание Пасхи

Великая суббота, вечер. В доме тихо, все прилегли перед заутренней.

Я пробираюсь в зал — посмотреть, что на улице. Народу мало, несут пасхи

и куличи в картонках. В зале обои розовые — от солнца, оно заходит.

В комнатах — пунцовые лампадки, пасхальные. Постлали пасхальный ковер

в гостиной, с пунцовыми букетами. Сняли серые чехлы с бордовых кресел.

На образах веночки из розочек. В зале и в коридорах — новые красные дорожки... на пуховых подушках, в столовой на диване, — чтоб не провалились — лежат громадные куличи, прикрытые розовой кисейкой, — остывают.

Пахнет от них сладким теплом душистым... Отец надевает летний пиджак

и начинает оправлять лампадки... Он ходит с ними по комнатам и напевает вполголоса: «Воскресение Твое Христе Спасе.

Ангелы поют на небеси», — и я хожу с ним. На душе у меня радостное и тихое, и хочется отчего-то плакать...

Шмелёв Иван Сергеевич «Лето Господне»

Звон в рассвете неумолкаемый. В солнце и звоне утро. Пас­ха, красная...

...Я рассматриваю подаренные мне яйа. Вот хрустальное-золотое, через него — все волшебное.

Вот — с растягивающимся жирным червячком: у него черная головка, черные глазки бу­синки и язычек из алого суконца. С солдатиками, с уточками, резное-костяное...

И вот, фарфоровое, отца. Чудесная панорамка в нем. За розовыми и голубыми цветочками безсмертника и мо­хом, за стеклышком в голубом ободке видится в глубине кар­тинка: белоснежный Христос с хоругвью воскрес из Гроба.

Рас­сказывала мне няня, что если смотреть за стеклышко, долго-долго, увидишь живого ангелочка. Усталый от строгих дней, от ярких огней и звонов, я вглядываюсь за стеклышко. Мреет в моих глазах, — и чудится мне, в цветах, — живое, неизъясни­мо-радостное, святое... — Бог?.. Не передать словами.

Я прижи­маю к груди яйцо, — и усыпляющий перезвон качает меня во сне.

…Двор затихает, дремлется. Я смотрю через золотистое хрус­тальное яйцо. Горкин мне подарил, в заутреню. Все золотое, все: и люди золотые, и серые сараи золотые, и сад, и крыши, и видная хорошо скворешня, — что принесет на счастье? — и не­бо золотое, и вся земля. И звон немолчный кажется золотым мне тоже, как все вокруг.

Шмелёв Иван Сергеевич "Лето Господне"

Я  любил  пасху,  но  боялся  предпасхальных   дней,  потому  что  меня заставляли часами растирать миндальные  зерна или взбивать ложкой  белки.  Я уставал от этого и даже втихомолку плакал,

     Кроме  того,  перед  пасхой  в  бабушкином  доме  начинался беспорядок.

Женщины в подоткнутых юбках мыли фикусы, рододендроны, окна и полы, выбивали ковры и мебель, чистили медные ручки на  дверях и окнах. Нас вечно гоняли из комнаты в комнату.  

После  уборки  происходило  священнодействие - бабушка делала  тесто для куличей, или, как их называли у нас в семье, для "атласных баб".

Кадку с желтым пузырчатым  тестом  укутывали ватными одеялами,  и пока тесто не всходило, нельзя было бегать по комнатам,  хлопать дверьми и громко разговаривать.  

Когда по улице проезжал извозчик, бабушка очень пугалась: от малейшего сотрясения тесто могло "сесть", и тогда прощай высокие ноздреватые куличи, пахнущие шафраном и покрытые сахарной глазурью!

  Кроме   куличей,  бабушка  пекла  множество  разных  "мазурок"  --сухих пирожных с изюмом и миндалем. 

Когда противни с горячими "мазурками" вынимали из  печки,   дом  наполнялся  такими  запахами,  что  даже  дедушка  начинал нервничать  в  своем  мезонине.  

Он открывал  дверь  и  заглядывал  вниз,  в гостиную, где был уже накрыт тяжелыми скатертями длинный мраморный стол.

     В  страстную субботу в  доме  наконец воцарялись  прохладная чистота  и тишина. 

Утром нам давали по стакану жидкого чая с сухарями, и потом уже весь день до разговения после  заутрени мы ничего не  ели. Этот легкий голод  нам нравился.  

День   казался  очень  длинным,  в  голове  чуть  позванивало,  а требование бабушки поменьше болтать настраивало нас на торжественный лад.

Константин Паустовский  "Далекие годы"

С самого утра из кухни тянет сладким теплом и уютом. Суббота проходит в радостных хлопотах и светлом ожидании. Завтра с самого утра каждый встречный порадуется: "Христос Воскрес!" А внутри тепло и радостно-радостно оттого, что свет снова победил тьму. Улыбнешься и ответишь всем и каждому: "Воистину, воистину воскрес!"

Анна Чуланова